Пол Маккартни отыграл концерт на приготовленном к сносу стадионе Кэндлстик Парк

Собственный самый крайний концерт Beatles отыграли в 1966 году на стадионе Кэндлстик Парк в Сан-Франциско. Десятилетиями являвшуюся домом для «Джайантс» и «Сан-Франциско Форти Найнерс» арену под открытым небом на данный момент ждет неминуемый снос, и совершенно не так давно Пол Маккартни - одетый, как гробовщик-дэнди, в стильный красный пиджак с отделкой с цветочным принтом в стиле кимоно на манжетах - возвратился на Кэндлстик, чтоб провести шоу, которое официально было заявлено как крайнее на данной площадке. «Печально созидать, что это замечательное место скоро закроют, - сказал Маккартни со сцены, - но мы собираемся это сделать очень эффектно».

В свои 72, подвижный и озорной как никогда, Макартни как как будто бы заделался куратором музея имени самого себя и угостил публику непредвиденным и достаточно динамичным перформансом. Его концерты, которые он до этого времени с наслаждением играет, постоянно примечательны безошибочным выбором подходящего тона и песни, соответственной определенному случаю; данный номер, обличенный в форму реквиема по стадиону, как нельзя наиболее подступал ситуации. До того как артист возник на сцене, приблизительно около 9 вечера, по большим экранам прогнали ностальгический фотоколлаж: вот Пол работает за микшерной консолью вкупе с Ринго; он же объезжает на лошадки окрестности собственной фермы в Шотландии; портреты Джона, Хендрикса, Джаггера, Линды, Эли МакГроу. Из звуковых систем тем временем гремели в большей степени битловские кавера и ремиксы - от китчевых версий на иностранных языках до ритмично бухающих хаус-треков.

Формально Пол все еще продолжает гастроли в поддержку собственного крайнего, удачного альбома 2013 года «New», но тем вечерком его сет состоял в большей степени из вещей Beatles с вкраплением номеров Wings - поначалу он пустил в ход томную артиллерию в лице «I Saw Her Standing There» и «Maybe I'm Amazed» и продолжил с «Lovely Rita» и «Nineteen Hundred and Eighty Five». При этом можно было следить достойные внимания вещи: Маккартни вживую играл «Paperback Writer» на той же самой гитаре, которую он употреблял при записи данной нам песни в студии. Спичи в перерывах меж номерами местами тянули на монолог доцента: Пол поведал историю о том, как Джими Хендрикс исполнял кавер на «Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band» на концерте 1967 года, спустя всего только некоторое количество дней опосля выхода данной нам пластинки, и как витуоз-самоучка попросил Эрика Клэптона, находившегося тогда посреди зрителей, подняться на сцену и посодействовать ему настроить гитару.

Когда мы смотрим выступления Маккартни в наши дни, то, на самом деле, мы требуем от него эксгумации и потом оживления старенького архивного материала - и в каждом номере сет-листа, от песни к песни, ощущалось больше жизни. Уже в протяжении пары лет Маккартни играет с одним и этим же аккомпанирующим составом из крепких наемников, которые сами знают лучше, как употреблять всю свою виртуозность, чтоб не загнать композиции в стероидной горячке, но придать им нужную стадионную мощь без доп зрительных средств. (Одно простительное, блестящее и потрясающее исключение прибыло поближе к концу в виде «Live and Let Die», когда по всему периметру сцены взорвались фейерверки и заиграли столбы пламени). Сам Маккартни, чей глас, конечно, подвергся возрастным изменениям, но все еще показывает при всем этом умопомрачительно неплохую форму, оставался постоянно кокетлив с публикой, грозя время от времени пальцем зрителям в дешевеньком партере и в шуточку «расстреливая их»; исполняя обаятельный трибьют Джорджу Харрисону на укулеле; вихляя задницей, затянутой в узенькие темные джинсы Acne, довольно долго для вербования внимания операторов, которые немедля запечатлели клоуз-ап на циклопических размеров экранах.

Но некие песни в новейшей подаче звучали все таки не полностью обычно, в основном по причинам, которые оказались вне контроля Маккартни. По несчастной случайности, его выступление совпало с продолжавшимися на тот момент уже пятую ночь беспорядками в Фергюсоне, штат Миссури, где полицейские отряды, в большей степени из белоснежных американцев, обязаны были применить резиновые пули и слезоточивый газ против толпы, состоящей в основном из чернокожих обитателей городка, вышедших на демонстрацию протеста опосля убийства Майкла Брауна - безоружного темного ребенка, застреленного офицером милиции ранее в этом месяце. Маккартни предварил выполнение «Blackbird» маленьким обращением по поводу событий и «проблем с гражданскими правами, а именно на Юге», которые вдохновили его на создание данной для нас песни и имели место быть во время тура Beatles 1966 года. Полу, конечно, не надо было лишне сосредотачивать свое внимание на южной части страны, чтоб найти несправедливость: он мог бы просто указать соответственный пример из прошедшего. В сентябре 1966 года, через месяц опосля того, как Beatles отыграли на Кэндлстик, милиция смертельно ранила безоружного чернокожего ребенка в Бэй-Вью-Хантерс - депрессивном квартале в окрестностях по соседству со стадионом - и точно так же подняла сиим волну протеста и беспорядков, которые позже усмиряла вооруженная винтовками Государственная Гвардия. Сейчас Хантерс все так же остается в большей степени черным по составу населения кварталом, запятанным и бедным отростком купающегося в роскоши городка.

В собственном замечании, касающемся гражданских прав, Маккартни не провел очень уж явную параллель с Фергюсоном, но она и так была тривиальной. На последующее утро по соц медиа пронесся вихрь перепостов фото эры расовых волнений 60-х, с военизированным пришествием властей на чернокожих на улицах городка, - что здесь же сопоставлялось с современными фото из Миссури. «Blackbird» - красивая песня, написанная полностью для себя благополучным белоснежным британцем, который сиим всего только желал, как Маккартни выразился тем вечерком, отдать угнетенным черным «немного надежды». Частью величие песни состоит в том, что она, в собственной своей стильной манере, критикует патернализм, выраженный в строке: «Take these broken wings and learn to fly»; циклический припев вроде бы символизирует акт дарения, но также и намекает на непосильные условия, где нет никаких способностей вырваться. В то время как Маккартни исполнял песню, становилось естественным, что это совсем уже не мезозойский песенный реликт, рассказывающий о событиях, которые нам хотелось бы деликатно запамятовать и пропустить поскорее - но зияющая червоточина через кропотливо отретушированное оптимистичное забвение, которая соединила уродливое прошедшее с уродливым реальным и вызвала коллапс меж ними.