'Наш запах', показанный в програмке 'Венецианские дни', вызвал ажиотаж
Кларку 71 год, и он стал известен как фотограф-наблюдатель сокрытой от сторонних глаз жизни подростков и их подкультуры - панков, любителей скейтборда, потребителей наркоты. Его шокировавшие мир фото составили альбомы «Совершенное детство» и «Подростковая похоть». Скандал разгорелся с новейшей силой, когда Канн показал его дебютный кинофильм «Детки»: фотографический по природе, он вырос из этих альбомов; снимались настоящие подростки-наркоманы, к выходу картины почти всех уже не было в живых.
Скандалами сопровождались премьеры всех следующих кинофильмов «Садист», «Кен Парк», «Запрещено к показу», «Троглодиты», «Невинная жестокость». На данный момент Кларк считается выдающимся бытописателем молодежной жизни 2-ух веков. В 2012 году он получил в Риме Золотого Марка Аврелия за «Девушку из Марфы» - опять о наркотиках, роке, садизме и насилии. И сейчас в Венеции «Наш запах» - правда, не заслуживший места в главном конкурсе, но все-же фестивальный.
В инструкции Кларк декларирует свою любовь к молодости и сочувствие ее трудной судьбе: эти дети живут в виртуальном мире веба и девайсов, где все ориентиры потеряны, и они одиноки. Его заинтриговали скейтбордисты у парижского Музея современного искусства, и он применил свою обыденную стратегию: стал для их своим, попросил завсегдатая молодежных тусовок поэта Мэттью Ландэ по прозвищу Скрайб написать сценарий, - вообщем, его, как и стоило ждать, в кинофильме не оказалось. Вышел непонятный, застрявший на одной нотке слюнявого старческого умиления этюд, где камера долго ласкает тела подростков, всматриваясь и внюхиваясь в детали. Камера ручная и юркая, планы сверхкрупные, установка то сверхкороткий, то однообразно длиннющий. Неаппетитное, но все таки порно находится в хорошей трети эпизодов, другие, еще больше неподвижные, сопровождены рок-клипами. Дети гоняют на скейтах, жгут машинки, нюхают порошки и друг дружку и торгуют своим непорочным телом, ублажая состоявшихся стариков. На подростков покушаются даже их старухи-матери, испытывающие к ним порочную страсть. Неожиданно слащавую нотку вносит безответная любовь простоватого Джей Пи к ангелоподобному Мату и его патетически поставленное суицид. При всей куцеватости, это единственная история, которая хоть как-то развивается, и я не знаю, что больше распугало уходивших зрителей, - физиологическая невыносимость подробностей либо нарастающая скукотища. А основное - обещанным исследованием данной для нас жизни и данной нам подкультуры в кинофильме не пахнет: как и «В подвале» Ульриха Зайдля, он только тешит любопытство толпы, т.е. исполняет обязанности желтоватой прессы.
Самым мощным из увиденных кинофильмов для меня пока остается «The Cut» Фатиха Акина. У нас заглавие перевели как «Шрам», но правильнее - «Резня»: идет речь о геноциде армян в Турции, случившейся ровно век назад; резали глотки лишь за то, что - армяне, люди иной веры. Данная тема в Турции табуирована до этого времени. Акин, отпрыск турецких эмигрантов в Германии, взял ее, завершив свою трилогию «о любви, погибели и дьяволе» (1-ые две части - «Головой о стену» и «На краю рая»).
Картина эпична и по жанру многослойна: соц катастрофа становится «дорожным кино», обретает динамику приключенческой ленты, зарастает приметами вестерна и заканчивается мелодрамой в духе чаплинского «Малыша», кадры которого цитируются в одной из самых программных сцен кинофильма. Уже это не даст заскучать, невзирая на лишний 138-минутный метраж. Любой из жанров реализован с полной выкладкой и с обезоруживающей искренностью: и тема и судьба героя тревожут режиссера лично, и эта пристрастность передается в зал.
Назарет Манугян, юный отец счастливого семейства, ночкой взят милицией и совместно с иными армянами выслан на каторжные работы. Ему предстоит пережить все кошмары геноцида, и ему тоже перережет глотку один из вероотступников, но он чудом уцелеет, лишившись возможности говорить, и пустится в бега, голодный волк-одиночка во враждебном мире иноверцев, голых скал и безводных пустынь, где от зноя плавится песок, а в пересохших колодцах гниют трупы. Он отречется от химеры бога, которая не примиряет, а стравливает народы, и сейчас для него одна цель - отыскать дочерей. Путь пройдет из Месопотамии через Атлантику на Кубу, потом в прерии Северной Дакоты. За это время ты в зале обнаружишь, что полностью сроднился с героем и следишь за перипетиями его судьбы так, как будто от финала зависит и твоя судьба тоже. Тема братоубийственных войн, взятая режиссером как дань скорбному прошлому, вдруг опять стала злободневной.
В роли Назарета 33-летний француз турецкого происхождения Тахар Рахим (он получил мировое признание опосля взрывной роли в кинофильме Жака Одиара «Пророк»). Актерски задачка чрезвычайно трудна: необходимо пережить в данной истории 10 лет тягот, лишившись важного актерского инструмента - речи. Харизматичность Рахима, скупая, но мучительная выразительность его мимики и впрямь могли бы отлично работать в критериях бессловесного кино. Добавим к этому эйзенштейновскую трагическую мощь панорам народного бедствия и тягучий, как туго натянутый канат, саундтрек Александра Хаке - все это наследует традициям кино всех времен и переводит картину в ранг тех редких образцов, которые можно именовать и массовыми и артхаусными. Не случаем Акин в собственном кинофильме не раз вспомнит Чаплина с его способностью, хулиганя и сочувствуя, дарить людям счастье.
Надеюсь, по-своему совершенная романная форма картины и ее симфоническое звучание не дадут главе сегодняшнего жюри композитору Александру Депла пройти минуя 1-го из сильнейших, на мой взор, претендентов на призы.
Валерий Кичин
